class="p1">— Блонда знает всё о планах дьявола насчёт ключей. Сукой буду, я бы тоже не отказался стать таким знающим… В общем, щас демоны прирулят в «РЕСТОРАЦИЮ», замочат кучу народа, убьют блонду, а заодно и Шамана с братвой…
Муки совести мучают тогда, когда совесть есть. Карманник её предусмотрительно не завёл, но хреновость текущих дел это не отменяло. Но и не усугубляло, тоже верно.
— Едем дальше… У «РЕСТОРАЦИИ» ситуацию пасёт дьявольский агент. Демоны не знают, где обитает Соломон, но знает агент. Он покажет беспределу путь, те мочканут антиквара, заберут ключи и передадут их шефу. Чёртов адовладелец заполучит то, что требуют его планы и… наверняка отстанет от меня, на хрен.
Или не отстанет. Или-или. Плевать, в общем… как всегда, но себя-то жалко.
— Слава Богу не катит, потому что после смерти моя душа гремит в ад… сука!.. Если же мыслить о насущном, то я в жопе. Ни доков, ни бабла, нахожусь в федеральном розыске… Делааа, мать твою Саня!..
* * *
Блуждающий взгляд (а он уже блуждал) остановился на теле любовницы, по-прежнему валяющемуся на паркете. И бессовестная совесть начала действовать. Карманник с опаской, но включил «кнопочную» трубку, и натыкал номер «103». Выслушал парочку гудков.
— Скорая помощь, — послышался в телефоне безучастный мужской голос. В спасательных службах всегда почему-то отвечают именно безучастно.
— Привет, пришлите нам дохтора, — попросил Сидоркин. — Тут у нас Танюха умирает… Огнестрел, мля… Сердце, вродь, чуток бьётся…
Телефон безапелляционно что-то забубнил. Карманник немного послушал, и рожу гневно перекосило. Он возмущённо заорал:
— Ччтоо?.. Откуда, мля, я знаю день её рождения!? Я случайный гость!.. Что?.. Ты, недоумок! При чём здесь её давление!? У неё в груди три дырки от автоматных пуль!.. К-как?! Как я узнал, что пули автоматные!? Догадался, блин…
Ворик выплюнул гнев и более умиротворённо заявил:
— Слышь, диспетчер, мать твою так!.. Я не буду с тобой собачиться, сукин внук! Но если девчонка умрёт, виновником будет твоя тупая, медленно соображающая репа! Высылай «Амбуланс» или понадобится труповозка! Адрес щас надиктую…
Саня продиктовал координаты и быстро покинул квартиру, наполненную запахом смерти.
28. Как качать колёса
Демоны ехали по Новосибу со скоростью шесть километров в час. Машинка натужно ревела, брыкалась и ни черта не тянула.
— Давай, мля, по газам, чёрт возьми! — нервничал Хрыщ.
— Тачка ни черта не едет, — оправдывался Порось. — Что случилось, не въезжаю…
Синий «Москвич» с французскими номерами легко обогнала задорная иномарка. Её шофёр замедлил ход и крикнул в открытую форточку:
— Колёса накачайте, придурки! — иномарка быстро ломанулась вперёд, унося с собой издевательский смех: — А-ха-ха….
— Чё вякнул этот чувак?
— Сказал, чтоб мы накачали колёса…
— А их разве надо качать!? Ну-ка, останови!
Машинка, заскрипев всем своим железом, прижалась к обочине. Братья вышли из тачки и с глубоким вниманием принялись изучать переднее колесо.
— Ну и как их качать? — Порось пнул по колесу кедой.
— Щас узнаем. — Хрыщ подбежал к стоящей поблизости «Ауди». — Слышь, чувак, подскажи, как качать колёса? — обратился он к водителю.
Шофёр «Ауди» — толстомордый, здоровенный, наголо бритый парень, лениво посмотрел на странного прохожего в кружевной женской ветровке и с истерзанной рожей:
— Вали отсюда, чудо! — лениво процедил здоровяк.
Хрыщ молча развернулся и возвратился к «Москвичу», достал из салона автомат, сосредоточенно передёрнул затвор.
Порось оторвался от созерцания уже заднего колеса:
— Кого ты собрался мочить, брателло? Может, помочь?
— Я сам!
Хрыщ приблизился к «Ауди», сунул ствол в окно:
— Я спрашиваю, как качать колёса, мать твою, — произнёс демон ровным тоном.
Толстомордый детина в оторопи задвигал нижней губой:
— Ты чего? Отмороженный гаврик, што ль? — вся спесь исчезла.
— Што ль, — усмехнулся Хрыщ. — Давай-ка, вылезай из тачки! Будешь качать.
* * *
Сидоркин вылез из очередного такси, сунул Казбеку денежку, и авто умчалось.
Во второй раз за день ворик стоял возле здания, по фасаду которого протянулись большие буквы «РЕСТОРАЦИЯ». Карманник подозрительно огляделся, после допрыгал до входной двери. Навстречу попался случайный парень в солнцезащитных очках и в кожаной куртке, покосился на Саню и пошёл себе прочь, насвистывая.
— Чур меня, — вслед ему проблеял карманник. Он осторожно заглянул внутрь кафе, мятущемуся взгляду предстал почти пустой зальчик. Две молодые пары пили пунш у бара. Отдельный столик заняла невидимая за развёрнутой газетой личность. У стены Сидоркин приметил худую блондинку в кожаном жакете. Перед ней — кофейная чашка, рядом сумочка.
— Кхм… — на звук кашля блондинка подняла строгие глазки. Перед ней стоял приятный мужчина с настороженным лицом, в тёмном костюме поверх белой рубашки. Коротко стриженные светлые волосы, искристые синие очи. Красавчик, однозначно!
— Ты Элиса? — быстро задал вопрос владелец синих очей.
— Да, я… — девушка встала навстречу визитёру. — А вы тот вестник, что желает продать ключи от Гроба Господня?
— Чего-о-о? — охренел Саня. — Ты сказала — от Грооба!?
— Ну, не совсем от Гроба, — ослепительно улыбнулась блондинка. — Точней, от дьявольского механизма, что там находится.
— Дьявольский механизм?.. — тупо повторил карманник.
— Сейчас я всё объясню! — заверила блонда. — Вы присаживайтесь.
Сидоркин в сомнении оглянулся на входную дверь:
— Пошли-ка отсель, Элиса. После расскажешь, чёрт возьми… Мыслю, здесь скоро будет жарковато. Следуй за мной.
Блондинка посмотрела на напряжённое лицо вестника, без расспросов вынула из сумочки плату за кофе, припечатала сторублёвку к столу, и потанцевала следом за провожатым к бару.
— Мы к Шаману! — небрежно бросил Сидоркин.
Дрищ-бармен с усиками отвернулся, будто не слышал. Но жлоб средних лет не подкатил, и это значит можно!
Личность за отдельным столиком опустила газету, ей оказался толстяк с тройным подбородком и в армейских ботинках. Он приметил, как парочка миновала барную стойку, и скрылась во внутренних помещениях кафе.
— Ну-ну, — усмехнулся толстяк.
Через минуту карманник и Элиса входили в кабинет Шамана. Азиат молча выдвинул ящик стола, бросил на его поверхность документ с золотым тиснением на обложке:
— Вот твоя ксива, Саня. Ребята уложились за парочку часов… А это кто? — пальцем показал на девушку.
Сидоркин и блондинка тревожно переглянулись. Санёк торжественно изрёк:
— Шаман, я хочу спасти твоё заведение!
Монголоид удивлённо приподнял густые брови.
— Щас сюда должны нагрянуть два отморозка…
* * *
Демоны с удовлетворением обошли кругом свою машинку, по очереди постукивая копытцами по туго накачанным колёсам. Затем с не меньшим удовольствием оглядели друг друга. Порось уже поменялся с мордоворотом одеждой. А Хрыщ принципиально отказался переодеваться, и по-прежнему щеголял в лосинах и в дамском весеннем кружевчике.
— Вот теперь можно и погоню продолжить, — облегчённо изрекли братья. Они прыгнули в салон и дали по газам.
— Прощай, дебилоид! — крикнули напоследок своему персональному (хоть и невольному) шиномонтажнику.
Толстомордый детина, в женском розовом халате, едва прикрывающем бёдра, — мрачно уставился вслед отъезжающему «Москвичу».
29. Расклады демонов
Тачка демонов, лихо взвизгнув тормозами, приземлилась прямо напротив входа в «РЕСТОРАЦИЮ». Из салона выскочили двоюродные братья, профессионально разобрали оружие с заднего сиденья. Вразвалку подгребли к входу, за стеклом висела табличка «Закрыто».
На братьев она не произвела ни хрена впечатления. Во-первых, как помним, они не умели читать по-финикийски, а во-вторых, запретные надписи никогда их не смущали.
— Тэкс, — Хрыщ основательно дёрнул дверь, но она не поддалась. Вторая попытка от Порося тоже не увенчалась успехом. Дверь не желала открываться даже демонам, легко тягающим штангу по двести килограммов в позиции лёжа. Короче, замки в кафе были серьёзными, как и сам владелец.
— Может, перерыв и ни черта никого нет? — предположил Порось. Чтобы хоть что-то предположить.
— Чччёрт! — с досадой воскликнул Хрыщ. — Провозились с тачкой, мать нашу! Ублюдок-карманник во всём виноват! Почему он так бегает от смерти, блин!? Сдох бы в банке и никаких проблем!
— Знаешь, Хрыщ, я его понимаю, — проникновенно вякнул Порось. — Ему не хочется умирать. Санёк догадывается, что герцог его у себя на молэкулы разрежет.
— А тебе-то какое дело
